Стратегия Банкрофта - Страница 11

Бейрут, Ливан

Когда-то этот город называли ближневосточным Парижем, точно так же как Сайгон провозглашали индокитайским Парижем, а раздираемый междоусобными распрями Абиджан – Парижем африканским: как оказалось, этот титул был не столько честью, сколько проклятием. Теперь здесь не жили, а выживали.

Бронированный лимузин «Даймлер» плавно продвигался по запруженной вечерним часом «пик» улице Маарад в беспокойном деловом центре города, известном под названием Центрального квартала Бейрута. Фонари отбрасывали на пыльные улицы резкие пятна света, похожие на лужицы наледи. «Даймлер» миновал площадь Звезды – когда-то скопированную со своей знаменитой парижской тезки, а ныне превратившуюся в обычный перекресток, запруженный машинами, – и заскользил по улицам Старого города, где отреставрированные особняки времен Оттоманской империи и французского мандата соседствовали с современными административными зданиями. Дом, перед которым наконец остановился лимузин, оказался совершенно непримечательным: тускло-коричневое семиэтажное здание, похожее на десятки таких же в округе. Профессиональному взгляду широкие наружные рамы вокруг окон лимузина сообщили бы о том, что стекла пуленепробиваемые, однако в этом тоже не было ничего необычного. В конце концов, это ведь Бейрут. Не было ничего необычного и в двух здоровенных телохранителях – одетых в темно-коричневые поплиновые костюмы свободного покроя, который предпочитают те, чей обыкновенный наряд требует помимо галстука кобуры под мышкой, – вышедших из машины, как только она остановилась. Опять же, это ведь Бейрут.

Ну а что насчет пассажира? Наблюдательный человек сразу же подметил бы, что пассажир, высокий, холеный, облаченный в дорогой, но мешковатый серый костюм, не был гражданином Ливана. Его национальная принадлежность не вызывала никаких сомнений: он все равно что размахивал звездно-полосатым флагом.

Водитель подобострастно распахнул дверь, и американец беспокойно огляделся по сторонам. Лет пятидесяти с небольшим, подтянутый, он излучал въевшуюся в плоть заносчивую самоуверенность посредника из самого могущественного государства на планете – и в то же время тревогу человека, попавшего в незнакомый город. Жесткий чемоданчик у него в руках подсказал бы дополнительную зацепку – или же просто породил бы дополнительные вопросы. Один из телохранителей, тот, что пониже ростом, первым зашел в дом. Второй, неустанно озираясь по сторонам, остался с высоким американцем. Нередко телохранители и тюремщики бывают так похожи друг на друга.

В вестибюле американца встретил ливанец с улыбкой на постоянно дергающемся лице и зализанными назад черными волосами, казалось, уложенными с помощью сырой нефти.

– Мистер Маккиббин? – спросил он, протягивая руку. – Росс Маккиббин?

Американец кивнул.

– Я Мухаммад, – таинственным шепотом представился ливанец.

– По-моему, – пробурчал американец, – в этой стране все Мухаммады.

Смущенно улыбнувшись, встречающий провел гостя через эскорт вооруженных охранников. Это были рослые, косматые мужчины с автоматическими пистолетами в отполированных до блеска кобурах на поясе, с настороженными глазами и обветренными лицами, люди, знающие, как легко уничтожить цивилизованный мир, потому что это происходило у них на глазах, и поэтому решившие примкнуть к чему-то более незыблемому: торговле.

Американца провели на второй этаж в вытянутое помещение с отштукатуренными стенами. Оно было обставлено на манер гостиной, с обитыми гобеленом уютными креслами и низкими столиками, уставленными чайниками и кофейниками, но показная неформальность не скрывала тот факт, что это место предназначалось для работы, а не для отдыха. Охранники остались за дверью, в некоем подобии приемной; внутри американца ждали с десяток местных бизнесменов.

Человека, которого звали Росс Маккиббин, встретили озабоченными улыбками и торопливыми рукопожатиями. Собравшихся ждали дела, и всем было известно, что американцы терпеть не могут традиционных арабских любезностей и витиеватых речей.

– Мы крайне признательны вам за то, что вы изыскали возможность встретиться с нами, – сказал один из присутствующих, которого представили как владельца двух кинотеатров и сети бакалейных магазинов в Бейруте.

– Вы оказываете нам честь своим присутствием, – подхватил второй коммерсант.

– Я являюсь лишь представителем, посланником, – небрежно ответил американец. – Считайте меня посредником. Есть люди, имеющие деньги, и есть люди, нуждающиеся в деньгах. И моя задача заключается в том, чтобы свести первых со вторыми. – Его улыбка захлопнулась, словно телефон-«раскладушка».

– Зарубежным инвесторам весьма сложно проникать на наш рынок, – вставил один из местных бизнесменов. – Но мы не из тех, кто заглядывает дареному коню в зубы.

– Я вам не дареный конь, – возразил американец.

Тот из телохранителей американца, что пониже ростом, шагнул ближе к двери. Теперь он мог не только слышать, но и видеть.

В любом случае, сторонний наблюдатель без труда разобрался бы, олицетворением каких сил являлись собравшиеся в комнате. Американец, несомненно, был одним из тех посредников, кто зарабатывает на жизнь, выискивая лазейки в международном праве по поручению сторон, вынужденных действовать тайно. В настоящий момент он предоставлял иностранный капитал группе местных бизнесменов, которые, отчаянно нуждаясь в оборотных средствах, вынуждены были закрывать глаза на источник их происхождения.

– Мистер Йорум, – резко произнес Маккиббин, поворачиваясь к человеку, до сих пор хранившему молчание, – вы ведь банкир, не так ли? Какие, на ваш взгляд, возможности открываются здесь передо мной?