Стратегия Банкрофта - Страница 114

114

Суетливый человечек в желто-коричневом пиджаке остановил хор.

– Плохо! Восемьдесят солистов, поющих вместе, это еще не хор. Адам, Мелисса – вы безнадежно портите весь натиск. Этот пассаж должен идти allargando. Мы замедляемся, мы расширяемся, – следите за моей правой рукой. Аманда, что ты кривишь губы? Эдуардо, а ты не следишь за моими руками и несешься вперед, как будто я показываю affretando. Честное слово, ты куда-то торопишься? Эдуардо, через неделю ты вернешься на работу за прилавок в парфюмерном магазине «Сакс» на Пятой авеню – вот тогда и торопись, сколько душе угодно. Но сейчас ты представляешь Соединенные Штаты Америки, я прав? Сейчас ты представляешь хор штата Нью-Йорк. И это не пустые слова. Вы должны гордиться собой. Эдуардо, и твоя приемная родина должна гордиться тобой тоже. Я верю в это.

– Приемная родина? – недоуменный голос с одного из рядов в глубине. – Да я родился в Куинсе!

– И какое потрясающее путешествие тебе пришлось совершить, правда? – невозмутимо продолжал Гарт. – Ты вдохновляешь всех нас. Ну а если ты к тому же научишься вместе со всеми следить за дирижером, скоро тебе предстоит спеть в мировой столице хорового пения. Кстати, нам необходимо еще раз повторить государственный гимн Эстонии «Моя родная земля». Не забыли, это тоже входит в нашу программу.

Он промычал под нос отрывок мелодии. Голос у него был пронзительный, гнусавый и очень неприятный. «Те, кто не может петь, – решил Белнэп, – становятся хормейстерами». Сопрано начали:

Mu isamaa, mu onn ja room,
Kui kaunis oled sa!
Моя родная земля, моя радость, счастье,
Как ты прекрасна и чиста!

Внезапно Белнэп встрепенулся, чувствуя, что у него в груди бешено заколотилось сердце. Именно эту тягучую, похожую на марш мелодию напевал в подпитии тучный оманский князек. Белнэп попытался вспомнить обстоятельства этого. Кажется, речь шла о том, как Ансари начал терять контроль над своей сетью торговли оружием, о новом управлении. Пьяный оманец изображал из себя дирижера. «Новый маэстро» – кажется, он выразился именно так.

Сеть Ансари оказалась в руках эстонца. Причем этот эстонец, если верить Рут Роббинс, уже захватил значительную часть арсенала времен «холодной войны». Генезис? Или всего один из его могущественных сообщников?

«Я иду за тобой, – мрачно подумал Белнэп. – Ищейка взяла твой след».

Прошло еще много времени, прежде чем он снова смог заснуть.

…Когда самолет после девятичасового перелета совершил посадку в аэропорту Таллина, Кальвину Гарту пришлось расталкивать Белнэпа.

– Мы уже приземлились, – сказал он. – А здесь будет самый настоящий сумасшедший дом. Вы сами увидите – ежегодный фестиваль хоровой музыки, который проводится в Эстонии, это, без преувеличения, Олимп хорового пения. Вам известно, что большинство жителей Эстонии поют в хоре? Это у них в крови. Здесь соберутся больше двухсот тысяч певцов, в то время как все население Таллина составляет чуть больше полумиллиона. Так что воистину город будет принадлежать нам. «Мы хор штата Нью-Йорк, и мы несем высоко свое знамя».

Встав вместе с участниками хора в очередь к одной из немногочисленных будок пограничной и таможенной служб, Белнэп увидел, что руководитель хора нисколько не преувеличивал. Вокруг него стояли сотни иностранцев, только что сошедших с загруженных до отказа самолетов. Некоторые сжимали в руках листки с нотами; у всех возбужденно горели глаза. Не вызывало сомнений, что эстонские пограничники не станут придирчиво проверять идущих непрерывным потоком певцов; «Тайлера Купера», якобы участника хора штата Нью-Йорк, пропустили, лишь мельком взглянув на его паспорт.

– Это просто какое-то чудо, – говорил ему Кальвин Гарт, собирая своих питомцев у выхода из аэропорта, – но нам удалось вырвать для вас номер в гостинице. В «Ревеле», неподалеку от морского порта.

– Я вам очень признателен, – сказал Белнэп.

В автобусе из аэропорта до гостиницы Гарт подсел к Белнэпу.

– Мы все поселились в гостинице «Михкли», но там остановились латыши, а они просто убийцы, – в свойственной ему громогласной и возбужденной манере объяснил он. – Я не хочу беспокоиться о том, не сидят ли они, прижав уши к стене, когда мои ребята репетируют. Клянусь, вы даже не представляете себе, на какие подлые уловки готовы пойти эти прибалты. Они запросто подсыплют в чай соль с перцем, если решат, что это поможет им одержать верх в конкурсе. С ними надо держать ухо востро.

Белнэп, то и дело выглядывая в окно, увидел, как фермы с ветряными мельницами уступили место знакомым сооружениям городских окраин: заправочным станциям, огромным цистернам нефтегазохранилищ.

– Какая грязь, – проворчал он.

Впереди показался Старый город Таллина. Скопления красивых домиков с крытыми красной черепицей крышами, шпили и колокольни церквей и старой городской ратуши, синие и красные навесы над входами в кафе. По рельсам, уложенным в брусчатке, прокатил голубой трамвай. У входа в один из баров полоскался британский флаг. Под вывеской «БАР НИМЕТА» на стеклянной двери было выведено затейливым росчерком: «Здесь живет Джек». Слабая попытка нарождающейся англофилии. Один из феноменов развивающихся регионов: ностальгия без памяти.

– Тайлер, вы даже не представляете, – надоедливым гнусавым голосом говорил Гарт, размахивая руками. – Исподнее белье музыки. Мне приходилось слышать такие вещи, от которых вы придете в ужас.

Девушка, сидевшая за ними, встала и пересела к подруге на другой ряд. У Белнэпа мелькнула мысль, не вызвал ли у нее, как и у него, голос Гарта головную боль, особенно после утомительного трансатлантического перелета.

114