Стратегия Банкрофта - Страница 86

– Дорогая моя, я вижу в вас потенциал прирожденного лидера. – Взмахом изящной руки с длинными пальцами он отпустил двух крепышей, проводивших молодую женщину до двери. – А в моем возрасте уже пора начинать подыскивать себе преемника.

– По крайней мере, регента, – заметила Андреа.

– Вы хотите сказать, на то время, пока Брэндон еще молод. Понимаете, я до сих пор не потерял надежду на то, что мальчик увлечется семейным делом, однако никаких гарантий нет. Так что, если встречается человек со всеми необходимыми задатками, к нему надо присматриваться внимательно. – В его глазах сверкнули веселые искорки.

У Андреа во рту пересохло.

– Позвольте устроить для вас ознакомительную экскурсию, – любезно предложил Поль Банкрофт. – Право, здесь есть на что посмотреть.

Прошло уже добрых десять лет, решил Тодд Белнэп, с тех пор как Рут Роббинс попыталась убедить его в том, что поездка верхом на лошади – транспортном средстве без рессор и кондиционера – может приносить удовольствие, а не быть чем-то таким, к чему прибегают только в самом крайнем случае. Обратить его в свою веру ей так и не удалось; Белнэп не получил никакого удовольствия от верховой езды, но ему понравилось время, проведенное с нею. Рут выросла в городке Стиллуотер, штат Оклахома, в семье наставника школьной футбольной команды, а в тех местах наставники школьных учебных команд считаются чуть ли не царственными особами. Которых, правда, иногда привязывают к позорному столбу. Мать Рут, уроженка канадского Квебека, преподавала французский язык в другой школе. У Рут были способности к иностранным языкам – сначала с помощью матери она выучила французский, затем другие романские языки, испанский и итальянский. Проведя в четырнадцатилетнем возрасте лето в Баварии, она довольно сносно освоила и немецкий. Рут была без ума от европейского футбола – она любила его не меньше американского, – и во все, что делала, она привносила смесь боевого задора и иронии. Верхом она ездила только в мужском седле; манерность женских седел была не для нее. Люди тянулись к Рут; было в ней что-то такое, что заставляло их раскрываться самым естественным образом. Девочки-подростки делились с ней своими первыми любовными историями, женщины средних лет рассказывали ей о своей семейной жизни, старухи жаловались на финансовые неурядицы. Она могла наговорить дерзостей, но никогда не судила других, и даже самые резкие ее высказывания были проникнуты добротой.

Ровно в полдень Белнэп услышал характерное цоканье копыт по утрамбованной земле. Оторвавшись от крутой стенки оврага, он лениво помахал приближающейся всаднице. Рут с серьезным лицом спешилась и привязала поводья к ветке дерева. В парке было одиннадцать миль дорожек для верховой езды, но это место, вероятно, было из них самым уединенным.

Как-то раз Рут Роббинс пошутила, и весьма метко, что у нее не грудь, а бюст. Толстой ее назвать было нельзя, но она была плотной, в духе первых поселенцев, тех женщин девятнадцатого века, которые, нарожав одиннадцать детей, отправлялись в крытых повозках на Дикий Запад. Даже во внешнем облике Рут было что-то от Старого Запада, хотя Белнэп и не мог определить, что именно. Определенно, она не носила нижние юбки и кринолины.

Спешившись, Рут остановилась перед Белнэпом, однако глядя не на него. Каждый обозревал сектор в сто восемьдесят градусов, высматривая все необычное.

– Начнем по порядку, – без предисловия заговорила Рут. – Сеть Ансари. Достоверно нам известно ровно ноль. Однако непроверенные перехваты указывают на какого-то неизвестного эстонского магната.

– А разве таких много?

– Ты будешь удивлен, – она сухо усмехнулась. – К тому же, быть может, этот еще не попадал под наш микроскоп. Но тут есть своя логика. Советы, покидая окраины своей империи, оставили после себя огромные склады оружия – которое, смею тебя заверить, по большей части не попало в эстонскую армию. – Ветерок, шелестя вершинами дубов и сосен, принес запах сырой глины и конского пота.

– Начнем с того, зачем русским вообще понадобилось запасать арсенал в Эстонии?

Рут повернулась к нему лицом.

– Вспомни географию. Финский залив считался стратегически важным объектом. Все товары, которые доставлялись морем в Санкт-Петербург, Ленинград, как нам привычнее, проходили через этот залив. И на протяжении двухсот с лишним миль с севера его сжимает Финляндия, а с юга – Эстония. Кроме того, Эстония являлась ключом и к Рижскому заливу – и вообще ко всему Балтийскому морю, раз уж об этом зашла речь. Военно-морской флот на Балтике был накрепко связан с Эстонией. Поэтому Советы построили там огромную военно-морскую базу, а советский Военно-морской флот никогда не испытывал недостатка в оружии и военном снаряжении. Вероятно, это объяснялось не столько объективными стратегическими соображениями, сколько личными пристрастиями кремлевского руководства, но когда дело доходило до распределения разного добра, советские моряки всегда получали все самое лучшее.

– Насколько я понял, приватизация эстонского арсенала была осуществлена без лишнего шума. – Взгляд Белнэпа остановился на старом каштане. Могучее дерево медленно душил плющ. Сорняк, словно брезентом, накрывал его ветви.

– Это был откровенный грабеж, совершенный во времена всеобщего хаоса, когда на Востоке многие еще не вполне понимали разницу между капитализмом и воровством.

– Итак, с чем мы имеем дело? Ты хочешь сказать, что Генезис – это эстонский олигарх? Или же речь идет только об одном из его подручных? Какая у нас картинка?